почти уверены, что это кто-то из команды каскадеров, а не мы. Возможно, я чувствовал себя большим парнем во время сцены дуэли, но на самом деле основную нагрузку взяли на себя каскадеры. Похоже, они провели много времени - особенно во время "Тайной комнаты" - работая с оборудованием под названием "русские качели". Представьте себе обычные качели на детской площадке, только побольше и с металлическими перекладинами вместо веревок. Каскадер встает на платформу, и она раскачивается вперед-назад, вперед-назад, пока ее дуга не станет максимально длинной. Затем, на пике дуги, артист подпрыгивает высоко в воздух и падает на коврик. Выглядело это забавно, но это определенно работа для профессионалов. А профи, с которым мне довелось работать больше всего, был невероятный Дэвид Холмс - или Холмси для нас.
Холмси был каскадерским дублером Дэниела с самого начала, а со второго фильма - и моим. Учитывая различные эскапады Гарри и Драко, это означало, что он был постоянно занят. Он регулярно выполнял трюки в костюме Гарри утром, уходил на обед и возвращался, чтобы выполнить трюки в костюме Драко после обеда. Он был гимнастом олимпийского уровня с раннего возраста, и в любом кадре, где вы видите Дэниела или меня, делающих что-то опасное, вы можете быть уверены, что это действительно был Холмси. А во время съемок "Даров смерти" нам всем стало ясно, что каскадерская работа - это не то занятие, к которому следует подходить наивно.
Артисты-каскадеры делают все возможное, чтобы свести к минимуму риск своей работы. Но полностью исключить его они не могут - нет абсолютно безопасного способа упасть с большой высоты или попасть под машину, и невозможно предусмотреть неожиданный поворот событий. Именно это и произошло во время съемок "Даров смерти". Холмси и остальная команда репетировали трюк, в котором он летел по воздуху и врезался в стену, будучи пристегнутым ремнями и подвешенным на высокопрочном тросе. Но что-то пошло не так. Трос дернул его назад, и Холмси ударился о стену гораздо сильнее, чем должен был, после чего упал на коврик внизу. Он сразу понял, что что-то не так. Парамедики срочно доставили его в больницу, где он узнал, что его парализовало от пояса вниз, он очень слабо владеет руками и останется таким до конца своих дней.
Естественно, все, кто участвовал в создании фильмов, были в смятении. Представьте себе, что вы можете сделать сальто назад на месте, а потом лежать на больничной койке, когда вам говорят, что вы больше никогда не будете ходить. Конечно, каскадеры рискуют каждый день, но реальность, когда это происходит, должна быть сокрушительной. Менее сильный человек, чем Холмси, мог бы позволить этому ошеломить его, и, очевидно, сейчас он живет очень сложной жизнью. Но он самый храбрый и волевой человек, которого я когда-либо имел удовольствие знать. У него сердце льва, и он остается одним из моих самых близких и дорогих друзей. Когда он лежал в больнице, студия приносила ему еду, к зависти других пациентов его палаты. Тогда Холмси настоял на том, чтобы студия готовила для всех в палате - либо все должны есть, либо никто. Это был Холмси до конца. Несмотря на трудности, он продолжает приносить нам столько радости, а его решимость жить как можно более нормальной и активной жизнью по-настоящему вдохновляет. Он неустанно собирает деньги для больницы, которая спасла ему жизнь, и имеет собственную продюсерскую компанию. Он постоянно напоминает мне о том, что каскадеры на съемочных площадках заслуживают гораздо большей похвалы, чем получают. Актеры, конечно, получают все похвалы, но зачастую именно каскадеры заставляют нас выглядеть хорошо, и Холмси - лучший из них. Он - маяк света.
В честь Холмси теперь проводится ежегодный крикетный матч Слизерин - Гриффиндор, чтобы собрать деньги для Королевской национальной ортопедической больницы, где он проходил лечение в дни после инцидента. Мы с Рэдклиффом - капитаны команд, и старые хогвартские обиды ничуть не уменьшились с годами. Мне ведь не нужно говорить вам, какой дом лидирует, правда?
Глава 14. Лучшее из двух миров или «Метла для прикола»
Быть Драко - это не круто.
Как только Дэниел, Эмма и Руперт прошли кастинг, их жизнь изменилась. Они бросили школу, и с этого момента Поттер стал их жизнью. Они оказались в пузыре, к лучшему или худшему, и все шансы на нормальное детство у них практически исчезли. Со мной все было не так. Я был неделю на одном месте, неделю на другом, в то время как они были постоянными. За пределами Поттера я ходил в обычную школу, имел обычных друзей и очень старался быть обычным подростком.
Возможно, вы знаете нормальных подростков. Возможно, вы сами нормальный подросток. Если да, то вы знаете, что быть отмеченным как странный - это не очень хорошо. Так что да, с моими обесцвеченными волосами и регулярными прогулами уроков быть Драко было не круто. Для многих людей в школьных коридорах я был Гарри Поттером-дрочером. А для многих в школьных коридорах я был "Гарри Поттером".
И поэтому, возможно, я немного переборщил. Я заигрался. Моя подростковая наглость переросла в нечто более разрушительное. Не забывайте, что я перешел из элитной школы, где академические знания были главной целью, в обычную школу, где ваш рейтинг крутизны зависел от вашего умения добывать сигареты или от вашего мастерства на скейтборде или BMX. Я начал курить, и я уже рассказывал вам о своей эскападе в HMV. Я не был самым капризным ребенком в школе, отнюдь нет, но я чувствовал необходимость компенсировать свою другую жизнь некоторой нормальностью. Я постоянно опаздывал в школу, вечно прогуливал физкультуру или исчезал на велосипеде за сладостями. Часто мне это сходило с рук. Мое расписание было изменчивым - я часто прогуливал уроки, потому что снимался, - так что учителя предполагали, что я отлучаюсь по каким-то своим законным делам. Когда я был на уроках, я был далеко не образцовым учеником. Не думаю, что я был ужасен, но я постоянно рисовал на своих книгах, болтал с друзьями или заводил учителей. Я держал в кармане плеер MiniDisc, а провод наушников протягивал через рукав к запястью. Это означало, что я мог сидеть в классе, положив щеку на ладонь, и слушать музыку. Я считал это гениальным решением. Мои учителя придерживались другого мнения. Я сбился со счета, когда раздраженный учитель говорил: "Последнее слово должно быть за тобой, Фелтон". А поскольку последнее слово всегда оставалось за мной, я отвечал: "Конечно, сэр!" с, как
